Читать интересную книгу Лишь одна Звезда. Том 1 - Роман Суржиков

– Вон там, слева, не овсянка ли?

– С изюмом и инжиром, милорд.

– Будь добра! Я так люблю овсянку…

Тем временем прислужница Гобарт-Синталя поднесла ему полное блюдо сладостей. Купец рассеяно поковырялся пятерней, бросил в рот кусочек чего-то, отер пальцы о спину девицы.

– Слава о подвигах вашей светлости опережает ход северного войска. Нет в Солтауне такого стола, за которым не говорилось бы о вас. Нет такого певца, кто не спел бы о вас песню.

– Полную проклятий, надо полагать?.. – уточнил Эрвин.

– О, нет, милорд! Ваша доблесть блистает, как рубин, а ваш ум яснее неба летним полднем! А как великодушно вы опекаете бедный люд Южного Пути! Не сыскать такого человека, кто не восхищался бы вами, словно самым дорогим алмазом в короне!

Эрвин только хмыкнул. Рыженькая поднесла ему кашу, темненькая погладила по шее. Пальцы были сухими и горячими.

– Молва не обходит и ваших храбрых полководцев: премудрого Снежного Графа и несокрушимого кайра Роберта. А пред бесстрашным кайром Деймоном трепещет любой враг, ибо Деймон Ориджин летает над полем боя, будто смерч…

Девица, опекавшая кузена, вкладывала ему в рот ягоды клубники. Бесстрашный Деймон норовил прихватить ее за палец, она шаловливо хихикала.

Эрвин попробовал кашу – сам, без посторонней помощи. Овсянка оказалась слишком сладкой, пальцы на шее – слишком теплыми. Он на минуту выпал из подлунного мира… встрепенулся, сказал рыжей:

– Будь так добра, передай красного перца…

Гобарт-Синталь сделал паузу, негоциант Аксинион влил свою струйку в поток велеречивости:

– Мудрость вашей светлости также не знает себе равных. Наши побратимы из порта Уиндли в один голос доносят: ваша светлость завели в городе самые умные и выгодные порядки. Торговля расцветает так, как и не снилось в прежние годы, а баснословные прибыли не заставят себя ждать.

Эрвин силился припомнить, какие этакие порядки завел он в Уиндли. Пальцы темненькой скользнули ему за ворот, и как-то все вылетело из головы. Рыжая подала специю, села у ног, игриво заглянула в глаза, теребя пальчиком собственный локон.

– Ваша светлость ест овсянку с перцем?..

– О, да! Это любимое блюдо северян, ты не знала?

Он щедро сдобрил кашу жгучей специей, сунул ложку в рот. В глотке полыхнул огонь, дыханье перехватило. Мысли мигом прояснились.

– Вкуснятина! Хочешь попробовать? Не стесняйся, отведай!

Эрвин набрал полную ложку и подал девушке. Подозревая опасность, но не предвидя подлинной мощи сего оружия, бедняга попробовала кашу. Слезы брызнули из глаз, рот жадно хватал воздух, личико налилось краской. Эрвин участливо подсказал:

– Вода вон там.

Рыжая исчезла с его колен.

– Любезный Гобарт-Синталь, – сказал герцог Ориджин, пользуясь минутой прояснения, -купцы города Уиндли так радовались моему приближению, что спешно набивали трюмы кораблей золотом, имуществом, детьми и женами, и готовились на всех парусах отплыть в Шиммери. Но войско маркиза слишком быстро сдалось, а мне попался слишком ретивый конь, и я въехал в город раньше, чем суда успели отчалить. В итоге купцы были обречены на радость знакомства со мною… Однако сюда, в Солтаун, я пришел не внезапно. У вас имелась целая неделя, чтобы покинуть город. Что порождает вопрос: почему вы остались?

– Душа болит от слов вашей светлости, – горько вздохнул Гобарт-Синталь. Птица на его плече перемялась с ноги на ногу и укоризненно крикнула: «ррр-иу!» – Мы предвкушали ваш приход и ждали с надеждой и затаенной радостью, как пустынный житель, что завидел над горизонтом тень грозовой тучи.

При этих словах он покосился на рыжую танцовщицу – та, забыв обо всем, жадно пила.

– Вам так тяжко живется под властью Лабелина?.. – полюбопытствовал Эрвин.

Все трое купцов отчаянно замахали руками:

– Ужасно!.. Невыносимо!.. Ночной кошмар! Ваша светлость, нет таких слов, что могли бы передать всю глубину! Мы изнываем и стонем, как старый ослик, из которого бедняк выжимает последние силы, чтобы возделать свое скудное поле… Как нищий мальчонка, что встретил грабителя и лишился последней жалкой звездочки… Как избитый пес, покинутый жестоким хозяином!

– И какими способами издевается над вами бессердечный Лабелин?..

– Он страшно притесняет нас, славных корабельщиков Второй Гильдии, всякий мало-мальски выгодный контракт выдирает из наших рук и отдает своим любимчикам – Грейсендам! Запрещает строить корабли где-либо, кроме собственных верфей его светлости, и ваша светлость не может представить, какие несусветные цены ломит его светлость! А налоги – ооо! Лучше бы Праматери лишили нас зрения и слуха, чтобы мы не могли видеть и слышать тех сумм, которые требует от нас его светлость! Но и тогда мы все равно ощущали бы тяжесть бремени, что пала на наши плечи, ибо оно неподъемно, как скала, рухнувшая на вишневое деревце!

Аксинион горько вздохнул и запил печаль полным кубком вина, Юс-Фейри закрыл лицо ладонями, Гобарт-Синталь схватил полную горсть зефира и принялся горестно жевать, а хохлатая птица крикнула в ужасной тоске: «Ии-рииии!»

Эрвин сказал с сочувствием:

– Боги, я даже не могу представить тех бедствий, что вы терпите… Не будь под рукою дворца, обильных яств и сладкого вина, так и вовсе впору повеситься. Пожалуй, только роскошь и утешает человека в столь трудном положении.

Темненькая тут же среагировала на нотку сарказма – проворковала на ухо герцогу, слегка касаясь губами:

– Налить тебе вина, мой господин?..

Отлично натаскана, – с уважением подумал Эрвин, – не хуже грея в своем деле.

– Меня порадовала бы чашечка кофе. Ты наполнишь мою душу счастьем, если принесешь его сама.

Девушка беззвучно исчезла, а Гобарт-Синталь ответил:

– Ваша светлость видит внешнее обличье и глубоко обманывается. Купец непременно должен показывать вид достатка и благоденствия, иначе не бывать ему успешным. Он не заслужит доверия и не сыщет покупателей, никому не будет нужен, словно безногий курьер или слепая швея. Вот и приходится нам, ваша светлость, последние монеты вкладывать в видимость…

– Да что последние!.. – воскликнул Юс-Фейри. – Последние монеты давно уж выпиты и съедены, а живем мы на то, что взято взаймы! Губим собственных наших детишек неподъемным грузом долгов!

Захватив ратушу, Эрвин велел Роберту тщательно изучить финансовые и налоговые архивы, выяснить подлинный уровень достатка здешних богачей. Сейчас герцог раздраженно покосился на кузена: бородатый кайр хлебал из кубка и щурился от удовольствия, когда девица почесывала ему загривок.

– Роберт… Роберт!.. – позвал Эрвин. Никакой реакции.

– Чего угодно милорду?.. – спросила рыжая. Она уже пришла в себя, хотя и сохраняла свекольный цвет лица.

– Вон тот мужчина… Вылей ему что-нибудь на голову.

Рыжая без колебаний схватила кувшин, Эрвин вовремя поймал ее за руку:

– Не нужно, садись. Мои кузены – мое проклятье, и нести мне его в одиночку…

Он пригубил вина. Конечно, напиток оказался сладким и чертовски хмельным. Эрвин тут же отдал кубок девушке.

– Мы замираем в ожидании ответа вашей светлости, – послышался голос Аксиниона.

– Ответа?.. – удивился герцог. – О чем?

– Будет ли спасение от наших бедствий? Ибо груз, что гнет нас к земле, чудовищен, а наши бедные плечи дряблы…

– Четвертина?.. – предположил Эрвин.

– О чем изволит говорит ваша светлость?

– Предполагаю, что герцог Лабелин берет налогом четвертину с ваших прибылей.

– Да где там!.. В благородстве своем ваша светлость даже не догадывается… Целую треть!

– Прекрасно! – Эрвин усмехнулся. – Значит, если я назначу четвертину, вы останетесь довольны.

Купцы на миг проглотили языки. Детская ловушка – а сработала. От неловкого замешательства их спасла темненькая: грациозно присев, подала кофе и прильнула к Эрвину как после месяцев разлуки.

– Ваша светлость, – собрался с мыслями Аксинион, – мы не хотели говорить о этом, ибо порочить словом первородного есть тяжкий грех… Но не можем сдержать в себе сию горькую правду. Герцог Лабелин взимал ужасающую подать ради нечестивой цели. Страшно даже сказать об этом вслух…

– Наберитесь же смелости, достойный муж!.. – подбодрил Эрвин.

– Герцог Лабелин скупал Священные Предметы.

– Что?..

Вот этого Эрвин не ждал. Если не ложь, конечно.

– Ваша светлость, не далее, как минувшим летом, его светлость приобрел Предмет под названием Светлая Сфера, заплатив за него неизвестному торговцу целых сорок тысяч эфесов.

Светлая Сфера?.. Что-то смутно знакомое, вспомнить бы… Но никак. Надо было лучше изучать достояния Домов. Аристократ, называется… Невежа!